Война… барак без отопления

По рассказу женщины, пережившей Холокост.

Война… барак без отопления,
Колючкой всё обнесено.
Она была под напряжением,
Чтоб не сбежал уже никто.
И в нём закрыли всех евреев
От стариков и до детей.
Фашизм был обуян идеей,
Народ тот истребить скорей.
Воды и пищи не давали,
Собаками травили их.
И издеваясь, убивали,
Чтоб жизни дух сломался в них.
Питались лишь травой зеленой,
Её корнями, да листвой.
Просили дождика у неба,
Из лужи пили всей гурьбой.
И вши давно уж всех заели,
Распространяя всюду тиф.
Их ежедневно выносили
И мертвых и едва живых.
Бросали их тела, как мусор,
В заранее выкопанный ров.
Кричал там громко репродуктор,
Будто встречая игроков.
Была там женщина учитель,
С двумя своими дочерьми,
Одной из них три года было
И ей досталось от войны.
От голода опухло тельце,
Дышала через раз она,
Рвалось от боли мамы сердце
И та еду искать ушла.
Может хоть маленький листочек…
Ну что-нибудь бы пожевать…
И вдруг, со стороны колючек,
Початок кто-то хочет дать.
Его схватив, как драгоценность,
В барак спешит, там ждут её.
Но тут забрали эту ценность,
Подняв на женщину ружьё.
Забрав початок кукурузы,
С усмешкой растоптав в грязи,
Ударил немец толстопузый
Её наотмашь, от души.
И ели встав после удара,
До нар ползком та добралась.
Не видела страшней кошмара,
Слеза из глаз, вдруг, прорвалась.
Свою любимую малышку
Она на нарах не нашла…
Сказали, что девчонке «крышка»,
Что жизнь её оборвалась.
Вся обезумела от горя,
Не верит никаким словам.
Бежит ко рву, себе же вторя:
«Дочурка милая, ты там ???»
И разгребая кучу трупов,
Нашла её по башмачку.
Ругая сильно душегубов
И проклиная ту войну.
Ребёночек тот всё же выжил,
Но чтоб им вовсе не пропасть,
Решили несколько из женщин
Из лагеря того бежать.
И привязав к спине девчушку,
Вторую за руку держа,
Им удалость пролезть колючку,
Бежали долго, все дрожа.
Но силы быстро иссякали,
Упали, чтоб передохнуть.
С собаками их всё ж догнали,
Теперь у них один лишь путь…
Рыдают женщины и дети,
Весь тот кошмар вернулся вновь.
Один из фрицев тут отметил,
Что та учила его дочь.
Он вспомнил, как её любили
Девчонки и мальчишки все,
Родители её хвалили,
Она была на высоте.
Он предложил их всех оставить,
Мол, если к жизни — пусть живут,
А если нет, то злые волки
Их в том лесу живьём сожрут.
И Бог тех женщин не оставил,
Но спас от смерти страшной их.
Защиту Бог Свою поставил,
Чтобы оставить их в живых.
Чтоб рассказали людям в мире,
Что антисемитизм принёс.
А мы не допускали ныне
Таких злодейств, как холокост.

Любовь Турковская